Губительные ласки - Страница 18

Этот вопрос не давал ей покоя, когда она молча завтракала на своем балконе, выходившем на внутренний дворик, и вспоминала тот вечер, когда Халед заставил ее потерять голову, даже не снимая с нее одежды. А потом сделал предложение.

Клео думала о том, что их отношения развивались слишком бурно, и она очень многое упустила из виду.

Позднее, тем вечером, когда Халед, растянувшись, лежал рядом с ней, и исходящий от него жар обжигал ее кожу, а его дыхание все еще было неровным, Клео решила отложить беспокоившие ее вопросы на потом. Ей хотелось насладиться близостью с мужем, словно им двоим принадлежала целая вечность, как тогда, в райском уголке бескрайней пустыни.

Как обычно, он появился на пороге ее комнаты без стука и пристально посмотрел на Клео, словно она притягивала его к себе, а он не мог противиться ее чарам и поэтому приходил в бешенство. Клео не стала удивляться, потому что давно привыкла к такому поведению мужа. Потом Халед обхватил ее за затылок и, вытащив из кресла, где она читала, сидя у окна, жадно прильнул к ее губам. Его поцелуи обжигали и сводили с ума, а страсть, которая вспыхнула между ними в самом начале их знакомства, до сих пор не угасала.

Клео не могла понять причину происходящего. У нее был секс и раньше, и, по ее мнению, очень даже неплохой, но он никогда не был таким адским. Клео боялась, что может раствориться в Халеде навсегда, и, что еще хуже, он даже не заметит ее исчезновения.

Но теперь, когда они лежали рядом в приглушенном свете ночника в ее спальне, Клео подумала, что было бы детским капризом жаловаться на то, что она видит мужа недостаточно часто. Ей не хотелось, чтобы Халед решил, что она слишком капризная и не может справиться с реалиями его жизни. Этой фантастически сказочной жизни. Их жизни.

– Весь мир думает, что я беременна, – выпалила Клео и почувствовала, как напрягся Халед.

– Пожалуйста, скажи мне, что значит «весь мир». Клео думала, что он рассмеется в ответ, и теперь жалела, что не промолчала.

– Ну, может, не весь мир, а только самые отвратительные газетенки.

– Разве мы не договорились, что ты не будешь читать газеты, кроме тех статей, что выберет для тебя твоя помощница?

– Вообще-то мы ни о чем таком не договаривались, – вспыхнула Клео. – Ты просто посоветовал не читать их.

– Вот как? – Спокойный тон его голоса не обманул Клео. – Я и не подозревал, что выступал в качестве советника.

– Потому что у тебя редко спрашивают совета?

– Потому что большая часть того, что я говорю, воспринимается как закон. – Он подвинулся ближе, и, если бы Клео была не таким ужасным человеком, она бы не позволила себе забыться, зачарованно глядя на игру мышц на его сильных руках и груди. – Я не разрешаю приносить эту грязь во дворец. Стоит остановиться где-нибудь на улице, и поблизости окажется кто-нибудь из журналистов, ты тут же попадешь в вечерние новости. Откуда у тебя эти газеты?

– Мне тогда и в голову не пришло, что ты не советовал, а запрещал мне читать то, что я захочу. – Неужели он говорил всерьез? – Послушай, теперь мне ужасно захотелось оформить подписку на какую-нибудь бульварную газетенку, причем на твое имя.

– Это все твоя подруга, – пробормотал Халед. – Адвокат из Нью-Йорка.

Она хотела поправить мужа и напомнить, что Джесси жила в Новом Орлеане, но передумала.

– Клео, не трать свое время на эти газеты, – бросил Халед. Его слова прозвучали как приказ, а не как совет. – Они не стоят той бумаги, на которой их печатают.

– Я приняла твой совет к сведению тогда и принимаю его сейчас, – вспылила Клео. – Боюсь только, что не прислушаюсь к нему. Но в любом случае спасибо.

Она пожалела о своих словах, когда Халед отстранился от нее и сел на краю кровати. Он взъерошил свои густые волосы, в которые Клео любила запускать пальцы, и продолжал сидеть, повернувшись к ней спиной.

– Хотя какая разница, что тебе читать. Скоро ты забеременеешь, и мир начнет отсчитывать девять месяцев до появления ребенка.

Клео вдруг стало холодно, и она укрылась простыней.

– Халед, но я не планирую беременеть в ближайшее время. – Она осторожно подбирала слова, словно ей грозила какая-то опасность. Словно на полу и в кровати лежали ловушки, которые могли сработать от малейшего звука.

– Нет?

– Конечно нет. – Халед повернулся к ней, и она увидела, как потемнели его глаза. – Мне всего двадцать пять лет.

– Ты взрослая женщина, – ответил он после небольшой паузы. – А мне нужны наследники. – Халед словно услышал со стороны, как старорежимно прозвучали его слова, и добавил: – Клео, я хочу детей. Наших детей.

– Но… – У нее все внутри сжалось. Ему следовало спросить, что она думает по этому поводу, но он не спрашивал. – Ты ведь не хочешь их прямо сейчас?

– Почему нет? – Ее муж улыбнулся, но его взгляд оставался серьезным, и Клео натянула простыню еще выше.

«Не стоит волноваться, – успокаивала она себя. – Он не может приказать тебе забеременеть!»

– Наверное, мы должны были обсудить этот вопрос до того, как поженились. Как и многие другие вещи, например, то, где мы будем спать, и наши расписания. – Клео тяжело сглотнула, подчеркнув последнее слово. – Кажется, все дело в том, что я не могу собраться с мыслями, когда ты прикасаешься ко мне.

Выражение его лица немного смягчилось.

– Со мной происходит то же самое.

– Хорошо, что мы можем не торопиться с принятием подобных решений, – чуть ли не шепотом сказала она.

– Клео. – Халед снова придвинулся к ней. – Мы не предохранялись. Ни разу. Я думал, мы одинаково смотрим на эти вещи. Но, чтобы в дальнейшем между нами не было никаких недоразумений, давай выясним этот вопрос раз и навсегда. Ты хочешь детей? От меня?